Через полтора месяца наша страна будет отмечать 80-летие Великой Победы. Чтобы узнать, какие законопроекты готовят петербургские парламентарии к памятной дате, «Резонанс» посетил Мариинский дворец. Мы смогли наблюдать за выборами регионального Уполномоченного по правам ребёнка, а также обсудили законодательные инициативы с депутатом-коммунистом Романом Кононенко. Он рассказал нам о том, как функционирует фракция КПРФ после «переворота», который произошёл в июне 2024 года.

Видеосюжет интервью с Романом Кононенко СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

– Роман Игоревич, за кого вы проголосовали на сегодняшних выборах, если не секрет?

– Да, разумеется, конечно, не секрет! Проголосовал я за Митянину (Анна Митянина – ред.). Хотя у нас действительно была достаточно долгая и непростая история взаимоотношений в плане её работы на посту Уполномоченного по правам ребёнка, и в плане её предыдущей работы на посту руководителя юридического управления администрации города. Депутат нашей фракции ещё II созыва назад Алексей Васильевич Воронцов подготовил тогда проект закона о бесплатной психологической помощи населению в Санкт-Петербурге. Этот закон был принят Законодательным собранием в трёх чтениях, но впоследствии получил вето губернатора, которое законодательное собрание не стало преодолевать. Так вот, вето губернатора было наложено в основном в силу позиции как раз Митяниной, когда она возглавляла управление, и говорила, что такой закон не нужен… Впоследствии она очень сильно изменила свою позицию, и вот буквально когда она в предыдущий раз отчитывалась перед Законодательным собранием, она заявила, что считает, что такой закон всё же нужен. Я тогда ей задал вопрос, напомнил о той ситуации, что фактически она «завалила» уже принятый в трёх чтениях депутатами нашего Законодательного собрания закон, и она сказала, что изменила свою точку зрения и не стесняется признавать свои ошибки.

– Расскажите, пожалуйста, как работают настоящие коммунисты после раскола фракции КПРФ?

– Ну, скажем так, я бы не назвал это расколом, я бы назвал это все-таки переворотом. Не уверен, что все участники этого переворота очень сильно хотели в нём участвовать, но в силу обстоятельств у них фактически не осталось другого выбора. Действительно, работа наша осложнена, нас фактически всего двое осталось членов партии, кто работает в составе Законодательного собрания, и фактически мы, хоть и числимся во фракции КПРФ, но фактически фракцией мы не являемся и не можем выступать от имени фракции. У нас очень часто так бывает, что, согласно регламенту, советом фракции перед заседаниями принимается решение. Например, выступает перед нами с отчётом начальник ГУ МВД и принимается решение, что предусмотрен один вопрос от фракции. Соответственно, вот это большинство депутатов фракции принимает решение о своём вопросе, они его задают. Мы же оказываемся лишены возможности задать такой вопрос. Или, например – одно выступление от фракции. Там также выступает та часть фракции, а мы действительно оказываемся лишены такой возможности. Или, например, такой вариант, как внесение проекта закона в повестку дня. Фракция обладает правом напрямую на совете фракции объявить о том, что она предлагает включить тот или иной законопроект в повестку дня. Даже этого права мы оказываемся лишены… Да, это усложняет нашу работу, но вместе с тем мы сейчас стараемся переносить основную тяжесть и упор в нашей работе на приём граждан, отработку их обращений, на – общение с людьми, на – выезды на территории, на – участие в народных сходах… Ну, ограничили нас в работе, в стенах парламента – получат усиление нашей работы в других направлениях, поэтому мы здесь тоже руки не складываем, и понимаем, что все ещё впереди.

– А от горкома есть поддержка?

– Ну, разумеется, от горкома есть поддержка. Во-первых, я возглавляю городской комитет партии, поэтому сам себя, наверное, я поддержу как-нибудь (смеётся). Ну, а во вторых, если говорить исключительно по той ситуации, которая произошла летом минувшего года, о перевороте во фракции, то состоявшийся буквально через пару дней после этих событий пленум городского комитета (заседание руководящего органа КПРФ), принял решение о поддержке именно нас и фактически осудил действия тех депутатов, которые приняли участие в этом перевороте.

– А Москва поддерживает?

– Ну, разумеется, Центральный комитет поддерживает и деятельность депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга, и деятельность городского комитета партии, поскольку все, что мы делали, было и в соответствии с решениями вышестоящих партийных органов – и в соответствии с решениями нашими собственными, и в соответствии с уставом и программой партии.

– Авторитет в Заксобрании у вас сохранился?

– Безусловно, я сейчас не руководитель фракции, я фактически рядовой депутат, но авторитет в Заксобрании не зарабатывается по должности. Он получается за годы работы. У нас есть депутаты, которые действительно этот авторитет заработали, не занимая каких-то особых выдающихся постов, но они много лет уже работают и доказали, что их авторитет заслуженный. Есть у нас, например, депутаты, которые ещё много лет и помощниками работали, не будучи избранными депутатами. Их знают в аппарате, их знают другие депутаты, знают их потенциал, возможности, и вот у них действительно авторитет, который трудно потерять. Поэтому авторитет, такое слово немножко неправильное. Мы работаем, пользуемся тем, что имеем.

– То есть, в принципе, отношения у вас хорошие со всеми?

– Отношения нормальные, рабочие.

– А что насчёт законодательной деятельности? Какие вы законопроекты инициируете и отстаиваете?

– У нас сейчас на повестке дня один из, наверное, основных – законопроектов, который мы поддерживаем в рамках общей партийной позиции. Это законопроект, о принятии регионального закона о детях войны. Дети войны – это те граждане, которым на момент Великой Отечественной войны и войны с Японией не было 18 лет. То есть они были несовершеннолетние, ну и, будучи детьми, они на себе все тяготы и лишения перенесли. Кто в эвакуации, кто голодал, кто скрывался в лесах, кто в тылу работал… Но, тем не менее, это дети, которые пострадали в годы Великой Отечественной войны. То есть это по годам рождения, чтобы не соврать… с 1927 по 1945 год. И мы добиваемся того, чтобы вот эти наши граждане, вне зависимости от того, имеют ли они какие-то ещё льготы, получали фиксированные выплаты от государства ежемесячно. Но пока у нас это не получается здесь сделать.

– Можете назвать цифру, сколько сейчас осталось в Петербурге детей войны?

– Ну, по состоянию на июнь 2024 года мы делали запросы, и вот к этой категории граждан относится порядка 165 тысяч человек. Получается так, что в ряде субъектов федерации их примерно треть. Такие региональные законы уже приняты. Ну, далеко ходить не надо, вот, среди наших соседей в Ленинградской области есть такой закон, он работает уже несколько лет. В Республике Карелия, которая с нами граничит, тоже есть этот закон. В Псковской области закон такой принят. Посмотрите на Псковскую область! Не хочу обижать Псков, но кажется, что регион в экономическом плане депрессивный, но, тем не менее, они нашли средства у себя в региональном бюджете, чтобы установить такие выплаты для детей войны. У нас же пока не получается… И мы вот пока наталкиваемся на определённое противодействие со стороны исполнительной власти. Они говорят, что принципе, это правильно, эту категорию надо поддерживать, и даже я помню, что к 9 мая этой категории граждан делали единовременные выплаты. Но, тем не менее, всё равно город пока не может найти средства для того, чтобы установить ежемесячную выплату. Мы считаем, что эти люди, когда были детьми, достаточно настрадались. И потом, когда война закончилась, на их плечи легла вся тяжесть восстановления страны послевоенного времени. Ну, наверное, государство должно им вернуть деньги. Поэтому мы продолжаем добиваться этого.

– Какая главная причина, почему не хотят принимать этот законопроект?

– Тут трудно сказать… Возможно, финансы, возможно, ещё какая-то есть скрытая причина. Но почему в других регионах находят такую возможность? Вот недавно буквально Республика Алтай, губернатор Турчак (Андрей Турчак – ред.), который там представляет «Единую Россию», внёс на рассмотрение своего регионального парламента такой же региональный закон, и он был принят. Хотя до этого, по-моему, полтора или два года назад тот же региональный парламент отклонил примерно такой же законопроект КПРФ о детях войны. То есть, они отклонили и приняли свой… И ладно, мы тут не будем, как говорится, кричать: «смотрите, они у нас украли». Наоборот, можно испытывать удовлетворение от того, что граждане из категории детей войны получили эти выплаты. Поэтому, как говорится: «нам не шашечки, а лишь бы ехать».

– А как вы думаете, по какой причине большинство именно депутатов не голосуют или голосуют против?

– Они не голосуют против, они просто не участвуют в голосовании. Это такой вот способ. Кто-то мне сказал несколько лет назад, что когда депутат не голосует, он как бы прячется за кнопкой для голосования. То есть, он чтобы его не обвинили в том, что он не проголосовал за хороший социальный законопроект, просто не нажимает кнопку. И вроде к нему и не придерешься… Ну это «дисциплина» у партии парламентского большинства. Они когда принимают решение по тому или иному законопроекту, определяются своей позицией, которую они зачастую согласовывают с исполнительной властью. Так они и действуют. Это в принципе понятно и объяснимо, хотя нам не всегда понятно из каких соображений.

– Может быть, какие-нибудь другие фракции хотят выставить этот законопроект за свой – к 80-летию Великой Победы?

– Если они хотят, то мы двумя руками «за» проголосуем, пускай выставляют. Будем только рады, если дети войны получат выплаты. Хоть в праздник, хоть не в праздник.

– То есть, главное это – идеология и сама цель?

– Главное добиться реализации цели. Я считаю, что они (дети войны) заслужили.

– Как вы считаете, может быть, законопроект не хотят принимать, потому что думают, что уже достаточно льгот для пожилых людей, например, для блокадников, тружеников тыла и в целом пенсионеров?

– Льготы, конечно, определенные есть, но есть у нас люди, граждане наши, которые другими льготами не обладают. Так получилось, что они не жители блокадного Ленинграда, не малолетние узники фашистских концлагерей, но вот находились где-то там, ну, например, в эвакуации или еще что-то. Действует же там на самом деле достаточно сложная система этих льгот. И, например, вот есть такая организация, я не хочу там о них плохо говорить, «Дети войны, оставшиеся без попечения родителей». Это вроде как дети войны, но у них еще есть фактор, который их, так сказать, сделал более уязвимыми, потому что они остались тогда без попечения родителей. Вот они считают, что они достойны получать компенсацию, а вот дети войны, которые не остались без попечения родителей, недостойны. То есть, тут много разных точек зрения.

Ульяна Щедрова, Игорь Зубов – Санкт-Петербург

Оригинал материала на сайте Центра журналистских расследований «Резонанс»: https://resonance.press/roman-kononenko-v-zakonoproekte-o-detyah-vojny-partiya-bolshinstva-pryachetsya-za-knopkami/